2000
август
№11 (15)

Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу,
Дьяволу служить или пророку —
Каждый выбирает для себя.
Юрий Левитанский

...Мне так везло на хороших людей

     Иосиф Тарашинский — чистокровный польский еврей, родился, как и его старшие братья Давид (1920 г.) и Лейб (1923 г.), в Варшаве в 1925 г. Большая семья жила в Варшаве, отец Зельман работал грузчиком, мать Блюма (дев. Кляперзак) — домохозяйка.

Иосиф Тарашинский
Иосиф Тарашинский
в харьковском музее Холокоста. 1997 год

     Когда в 1939 г. немцы напали на Польшу и захватили Варшаву, всех евреев заставили носить желтую шестиконечную звезду, ходить только по мостовой. По всему чувствовалось, что назревают ужасные события, и семья Тарашинских бежала из Варшавы к границе с Западной Украиной, занятой к этому времени советскими войсками. По дороге немцы грабили их, избивали неоднократно, семья прошла через ад, но добралась до реки Буг. Поляки за плату переправили их на другой берег в нейтральную зону. Несколько дней холодного ноября Тарашинские провели под открытым небом, пока открыли границу в сторону Советского Союза. В городе Бялостоке их завербовали на лесозаготовки в Советский Союз и повезли в товарных вагонах, оборудованных нарами и «буржуйкой» в село Заборье Ивановской обл. Все четверо мужчин работали на заготовке леса, а мама устроилась посудомойкой в рабочей столовой.
     По контракту на лесоповале надо было отработать не менее одного года, чтобы затем выбрать для жизни любой город Советского Союза. Так, 10 апреля 1941 года семья Тарашинских приехала в Харьков. Отец устроился дворником в университет, мама — посудомойкой в столовую, Давид работал портным, Иосиф — учеником слесаря, а Лейб уехал в Херсон. Жили они в общежитии университета по ул. Артема, затем по проспекту Ленина.
     Им казалось, что все невзгоды уже позади, и жизнь начинает налаживаться, но через 2 месяца началась война. В Харькове вскоре началась эвакуация, но не для всех. Семье Тарашинских уехать не удалось и они вторично оказались в оккупации.
     А вскоре по Харькову был развешан приказ немецкого коменданта о переселении евреев в бараки Тракторного завода. За неподчинение и укрывательство евреев — расстрел. 14 декабря 1941 г. семья Тарашинских оказалась в громадной колонне евреев, движущихся в сторону Тракторного. «Зрелище было ужасное, — вспоминает Иосиф Тарашинский, — шли старики и дети, больные и калеки, женщины тянули кто санки, кто корыто, кто узлы с вещами, кто чемоданы. Одним словом, люди несли свои последние пожитки для своих последний дней жизни. Но этого тогда еще никто не знал...».
     До бараков, холодных, с выбитыми стеклами, добрались поздно вечером и усталые, голодные прямо свалились на нары. Территория, где размещались бараки, была огорожена колючей проволокой и охранялась. Ежедневно расстреливали больных, инвалидов и престарелых и сбрасывали в противотанковый ров, который проходил рядом с бараками. Перед Новым годом людей начали вывозить куда-то в крытых машинах. Немцы говорили, что везут на сельхозяйственные работы.
     30 декабря очередь дошла и до семьи Тарашинских — всех жильцов их барака заставили погрузиться в машину. Иосиф сел последним и очутился первым у двери, когда ее открыли в Яру. Стоял трескучий мороз. Всем приказали выйти из машины, снять одежду. Молодой немецкий офицер дал Иосифу в руки маленький чемоданчик и мешок и на ломаном русском сказал, что чемодан — для золотых вещей, отобранных у обреченных, а мешок — для серебра и часов.
     «Я простоял целый день, пока машины с узниками приезжали одна за другой. Маму, отца, старшего брата уже расстреляли. Начало смеркаться, машины перестали прибывать. Подошел ко мне тот самый офицер, приказал идти туда, где расстреливали, а сам с чемоданом и мешком сел в легковую машину, что стояла неподалеку....». Иосиф решил не идти туда, где стреляли, а подошел к грузовой машине, которую несколько узников загружали вещами и одеждой, отобранной у жертв. Было очень холодно и немцы уже не наблюдали за ними. Один пожилой еврей предложил Иосифу влезть в кузов и забросал его вещами, может удастся спастись, — ведь парню было всего 16 лет. Немец сидел в машине и не выходил на мороз. Когда машину заполнили до отказа, он дал команду и машина поехала. «Там, под вещами, спрятался еще один парень, — вспоминает Иосиф, но я его больше никогда не встречал и не знаю, кто он и что с ним потом случилось.
     Было уже темно, я выбрался из-под вещей и смотрел, куда мы едем, чтобы спрыгнуть поближе к дому. Так я добрался до общежития, спрыгнул с машины и зашел к дворничихе. Она меня накормила, расспросила о судьбе нашей семьи, а потом сказала: «Теперь, сынок, иди. Тебе здесь оставаться опасно, да и мы боимся».
     Идти Иосифу было некуда, он вышел во двор, потом потихоньку забрался на чердак и там переночевал. Хотел утром пойти к партизанам, но не знал, как их найти. Тогда он решил пойти на базар навстречу судьбе, и встретил там паренька — армянина такого же возраста, как и сам. Ребята разговорились, и Иосиф, находясь в безвыходном положении, все рассказал о себе. Вартан предложил пойти к ним домой, но сказать родным, что он поляк. Семья Вартана приняла Юзефа (так по-польски назвался Иосиф) очень приветливо. Позже Вартан достал метрическую на имя Юзефа Тарашинского. Теперь Иосиф смело выдавал себя за поляка, т.к. польским владел в совершенстве.
     В маленьком одноэтажном домике Вартан жил с мамой, рядом жили три его двоюродные сестры. Юзеф и средняя сестра Кнарик были одногодки и быстро подружились. Вартан и Кнарик знали, что Юзик — еврей, маме не рассказывали, но Аракел Шайбековна догадывалась, хотя и не о чем не расспрашивала.
     Когда немцы через месяц после первого освобождения Харькова в феврале 1943 года заняли город вторично, и начались новые репрессии, Юзик убежал из города, добрался в Воронежскую область, где патрулю не понравилась его метрическая, и он просидел под арестом 4 месяца. Выпустили его как раз перед вторым освобождением Харькова 23 августа, а через 4 дня он уже пришел к своим спасителям. Все были ему очень рады, а ребята решили идти добровольцами в армию. С 28 августа 1943 г. ребята стали солдатами. Вартан через три месяца ручным пулеметчиком уже воевал под Витебском, где вскоре погиб. Юзеф попал в полковую школу младших командиров. Узнав через полгода, что отличников не будут отправлять на фронт, стал плохо учиться.
     «Я хотел попасть на фронт,— рассказывал он, — мне надо было мстить немцам».
     С боями Иосиф Тарашинский дошел до Берлина. Демобилизовался в 1948 году и вернулся в Харьков в ту же армянскую семью. Через три месяца Юзик и Кнарик поженились, и уже 52 года вместе. У них дочь, два внука и одна внучка. Иосиф Зелманович приезжал в Харьков, был в музее Холокоста, в Дробицком Яре, где погибла вся его семья. Отправили мы с ним из Харькова его воспоминания и ходатайство в Яд Вашем о присвоении звания «Праведник Мира» его спасителям
     Аракел Мкртчян и ее сыну Вартану (посмертно) и Кнарик Шахбазян.
     В этом году в Ереване в торжественной обстановке посол государства Израиль в Закавказье Эйтам Эхуд вручил Диплом Праведника Мира и медаль Кнарик Шахбазян-Тарашинской. А Иосиф Тарашинский в мае 2000 года по приглашению Федерации еврейских общин России был в Москве на праздновании 55-й годовщины Победы. Их было 25 ветеранов войны из разных уголоков бывшего Советского Союза, бывших республик, а теперь — независимых государств. От Армении приехал Тарашинский.

Вручение медали и Диплома Яд Вашем
Вручение медали и Диплома Яд Вашем Праведнице Мира Слева направо: Римма Варжапетян, президент еврейской общины Армении; Эйтам Эхуд, посол государства Израиль в Закавказье; Анна, дочь Кнарик и Иосифа; Кнарик Шахбазян, Праведница Мира; спасенный Иосиф Тарашинский. Ереван, 2000 год

     Мы надеемся вскоре снова встретиться с Иосифом и Кнарик. В гостях у нас в Харькове была их дочь Анна, которая сообщила, что родители собираются вернуться в Харьков.
     Казалось бы, пришел к счастливому завершению этот рассказ-воспоминание.


Ида (Ирина) Якубова. 1943 год

     Но недавно ко мне в музей пришла Ида (Ирина) Григорьевна Якубова, бывшая харьковчанка, ныне живущая в Санкт-Петербурге. В годы оккупации она с мамой была в Харьковском гетто. Когда их вели на расстрел в Дробицкий Яр, мама, воспользовавшись тем, что немец смотрел в другую сторону, просто вытолкала Иду из колонны в сугроб. Девочка несколько часов пролежала под снегом, а когда стемнело, не помнит даже, как она добралась на свою Кацарскую улицу и побежала к соседям-армянам.
     Я, слушая ее рассказ, вспоминаю, что на Кацарской жила семья, спасавшая Тарашинского, и говорю Ирине Григорьевне, что в Харькове это второй случай спасения евреев армянской семьей, тоже на Кацарской.
     В ответ восторженное восклицание: «Да, там был еще Юзик!» Ирине (в те годы Иде) было 14 лет, и она до войны дружила с младшей из 3-х сестер Вартана, поэтому и прибежала из Дробицкого Яра к ним — больше идти было некуда. Рассказала, как однажды во двор зашли немецкие офицеры, подыскивая квартиру, а бабушка, с которой жили девочки, в больших длинных юбках с палкой сидела посреди двора и не сдвинулась с места несколько часов — под юбками у нее спряталась Ида...
     Эти люди, которых в страшные годы связала общая беда, как-то растеряли друг друга, жизнь разбросала их по всей необъятной территории бывшего Союза, и я очень рада, что смогла им вновь обрести друг друга — слишком многое связывает этих людей, чтобы просто забыть об этом...

Лариса Воловик

Hosted by uCoz